освобождающая диалектика неповиновения
Оборона или атака?
Правящий класс в любом капиталистическом обществе реагирует на рост протестных настроений по универсальной схеме. Если активность и непримиримость людей превысила некую критическую линию и ни бюрократия, ни силовой аппарат уже не в состоянии удерживать народ в отведенных ему границах, сначала буржуазия пускается в повсеместную благотворительность, раскошеливается и начинает вкладывать часть своих средств в социальные и медицинские программы, облегчающие положение населения, потом, если это не останавливает волну, класс-доминатор соглашается на формальное участие работников в собственности и руководстве предприятиями - всевозможные "народные заводы", "широкое акционирование" и места для стачкомовцев в советах директоров. Наконец, если и эта мера не страхует от революции, используется последнее средство: национализация отдельных промышленных гигантов или целых отраслей, деприватизация шахт и нефтяных скважин. На каждом из перечисленных этапов, заинтересованные в сохранении неравенства публичные политики и СМИ будут по три раза на день заявлять, что "это" и есть наиболее справедливый и выгодный всем сторонам компромисс между трудом и капиталом, а отдельные, совсем уж преданные системе телом и душой, будут клясться, будто "это" и есть "современный социализм" и о какой-то другой социальной справедливости могут мечтать разве что психически неуравновешенные экстремисты.
Такой сценарий развивается в России строго обратным образом: после политического предательства и отказа от социализма началась денационализация средств производства, через несколько лет практически закончилась эпоха упований на "акции" и "смешанную собственность", мы вступаем в завершающую полосу, когда государство бедно настолько, что к нему даже с протянутой рукой идти как-то неудобно, все ждут милости скорее от олигархов, магнатов и промышленников, проще говоря, от частных и очень богатых лиц, которые, дай бог, растрогаются от вида тонущих в нищете и депрессии народных масс, да и вложатся в какой-нибудь нужный людям проект. Чаще всего такие упования никак не оправдываются, новая русская буржуазия, скажем мягко, не очень патриотична, в подавляющем большинстве она учит своих детей за границей и сама мечтает свалить туда, как только на "новой родине" все будет к тому готово. Так что, "совестливость" буржуа сводится к построению часовен, возбуждающих в их душе сентиментальные чувства и участию в благотворительных телемарафонах, имеющих откровенно рекламный характер.
Вышеописанные стадии реакции можно было наблюдать в России 90-ых как пленку, промотанную назад, по простой причине: все это время происходило не наступление, а отступление народа. Социальные конфликты, забастовки, марши протеста, митинги последних десяти лет это всегда акции обороны, а не атаки. Наше рабочее движение, преданное официальными профсоюзами, не имеющее за плечами многолетних традиций сопротивления, только возникающее как самостоятельный феномен социальной жизни страны, терпело поражение за поражением, отступало и сдавало позицию за позицией. Наши левые, как "конструктивные", так и "радикальные" находились все это время в плену иллюзий и ностальгии и не смогли с этим самым рабочим движением наладить никакого стратегического контакта. После того, как и нынешняя стадия "добровольной благотворительности" станет не обязательна, населению страны придется превратиться в безропотных обезьян, другого история не предполагает.
Чтобы этого не случилось, социальное движение общества должно быть развернуто в обратную сторону, от обороны к атаке, от отступления к нападению, от апатии к мобилизации. Ресурс для такого поворота есть всегда, просто потому, что по-прежнему все, что имеют и делят "они", создается "нами", а значит, возможность обратного движения никуда не делась. Бесполезность и неэффетивность сопротивления - очень выгодный для власть имущих миф.
Самое главное в социальном повороте это даже не создание независимых от системы организаций на местах, не собственное инфорамационное пространство на бумаге и в интернете, альтернативное системным СМИ, и не обучение новых, выдвинутых снизу, пролетарских лидеров всем навыкам социальной борьбы. Самое главное - это избавиться от комплекса жертвы, выработанного в нас поражениями последних десяти лет. Раб перестает быть рабом в тот момент, когда перестает смотреть на себя глазами рабовладельца, перестает воспринимать мнения власти о себе как свои собственные.
Клеймо жертвы
Черный символизм жертвы проявляется сегодня даже в самых честных и отчаянных акциях. В Ульяновске недавно прошла демонстрация женщин и детей, пронесших через весь город к зданию администрации маленький черный гробик, обозначавший детские пособия, которые больше не выплачиваются. Демонстрация была почти безмолвная, люди на тротуарах останавливались и смотрели на эти "похороны" со смесью тоски и ужаса, многие молча крестились. После такой "тишины", ползущей по стране, остается очень небогатый выбор: либо самому строгать себе гроб, либо сжать кулаки и сделать что-то "страшное", такое, чего боятся новые хозяева жизни, от чего предостерегают, чего заклинают не делать, такое, что может положить в гроб "их", а не "нас".
Но сознание жертвы самая надежная страховка от "нежелательного". В Брянске выселено из своих квартир и выброшено на улицу пятнадцать семей, не нашедших денег, чтобы вовремя заплатить за жилье. Капитализм не гарантирует вам ни жилья, ни работы, ни отдыха, ни законности, ни жизни, если у вас не найдется средств, чтобы оплатить все эти "услуги". Даже для самых развитых стран такие выселения не новость. Разница только в том, что каждое массовое выселение людей на улицу, будь то Германия, Англия или Мексика, рискует закончиться, а чаще всего именно и заканчивается массовыми беспорядками, участием местных левых, интересом прессы ко всей этой бузе и широкой правозащитной компанией. В российском случае людей делают бездомными тихо, политиков это волнует мало, а у газет, давно поделенных между олигархами, не хватает на такую ерунду места. Одновременно с драмой в Брянске, канадские бездомные были оправданы судом, не смотря на то, что нагло и демонстративно в течение нескольких недель грабили супермаркеты, объясняя обалдевшим покупателям безвыходность своего положения. В те же дни, недовольный условиями труда персонал роскошного южнокорейского отеля "Лотт" пытался взять в заложники дирекцию и главных менеджеров, а потом забаррикадировался в здании, полностью парализовав работу отеля. В штурме участвовали две тысячи сеульских полицейских, применялся слезоточивый газ и электрошок, со стороны бастующих на пластиковые головы полиции из окон летели столы и стулья. Ущерб владельцев составил гораздо большую сумму, чем стоимость требований служащих. По всей стране сейчас проходят массовые демонстрации солидарности с задержанными при штурме активистами забастовки. Никто не сомневается, что их придется отпустить, осудив "условно", а в "Лотте" на старых условиях никто работать уже не будет.
Основная разница между описанными выше российскими и иностранными примерами в том, что у канадцев, нападающих на супермаркеты и корейцев, захватывающих отели и устраивающих марши солидарности, комплекс жертвы отсутствует, они не чувствуют бессознательной вины перед властью и всегда готовы свернуть ей скулу, если того требует их положение. А остальное - навык взаимопомощи, отраслевая солидарность, сочувствующие юристы, журналисты и политические деятели, это уже следствие.
Бастовать
Единственная терапия, излечивающая от комплекса жертвы, это и есть наступательный, пугающий власть протест, экономический и политический шантаж системы в своих классовых интересах. Выборгские и аналогичные им события с "захватом" предприятий рабочими и выдворением "новых хозяев" за территорию стали сигналом к реанимации пролетарского сознания в нашей стране. Первые серьезные всероссийские рабочие выступления, которые можно назвать самостоятельными и независимыми, произошли уже при путинизме в мае 2000-го. Радикальные профсоюзы из объединения "Защита", созданные на местах стачкомы, которые в последнее время ведут себя все более скоординировано, активисты левых движений, выступавшие в подготовке майских акций ни в коем случае не как "вожди", но как необходимые рабочим консультанты, правозащитники, посредники в переговорах - все они сделали весной, во время массовых выступлений против проекта нового трудового законодательства, первый шаг к избавлению от страха, первую попытку поворота привычного сценария событий. "АнтиКЗОТовские" акции не были ни декоративными "гуляниями" в духе ФНПР, ни заранее обреченными "походами на Москву", именно поэтому так мало ими интересовалась пресса, именно поэтому их постаралось не заметить большинство наших публичных политиков.
Локальные забастовки, голодовки и пикетирования не прекращаются ни на один день, чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть в интернете хронику "стачком. ру". Порой они выходят за рамки местных новостей. Так было с наделавшей шуму июльской шахтерской стачкой в Кузбассе: на шахте в Прокопьевске бросило работу 36 человек, не получавших 5 месяцев зарплату, через сутки бастовало уже 200 работников, дальше стачка поползла по региону с растущей скоростью, а требования ее стали уже не столь безобидными.
Но новый этапный шаг по всей видимости будет сделан 14-ого августа. На этот день намечена всероссийская акция рабочего протеста, которая обещает быть более массовой, чем события 19-ого мая, по крайней мере забастовки, пикеты и митинги в большинстве промышленных центров гарантированы. К акциям 14-ого готовятся краснодарские и барнаульские транспортники, хлебопеки и докеры Владивостока, пензенские конструкторы и даже актеры томского ТЮЗа. Сотни местных инициатив должны в этот день слиться в одну общую гамму справедливого гнева.
Протест это творчество с сильным привкусом опасности. Недавно, испанские водители автобусов в качестве забастовки отменили на некоторых рейсах проездную плату с пассажиров, хозяева отрасли получили огромный экономический урон, а люди, привыкшие ездить на автобусах, катались в них совершенно бесплатно т.е. вполне по-коммунистически. Итальянские водители большегрузов в это время перекрывали трассу между Турином и Миланом, разблокировать которую пришлось с помощью спецназа, а французские химики, возмущенные намеченными увольнениями "неблагонадежных" рабочих, захватили свой завод "Селлатекс", и две недели угрожали взорвать его, пока не добились отмены решения, что сразу же послужило примером для других коллективов и во Франции появились еще два, захваченных рабочими, завода. Трудно себе представить что делали бы эти европейские "пролетаристы", если хотя бы на день оказались в условиях российских рабочих.
Социология несогласия
Объективных причин для радикализации настроений в стране становится все больше: в июле инфляция составила два с половиной процента, что в два раза превышает показатели предшествующих месяцев, проще говоря, экономический спад убыстряется, а призрачный "рост некоторых позиций", о котором в последнее время твердило правительство, оказался всего лишь следствием временного повышения цен на нефть. Только по официальным расчетам, основанным на динамике индекса потребительских цен, реальная заработная плата граждан сократилась с января 2000-го на 5 процентов. Между тем вновь растет задолженность по выплатам, на пороге повышение цен на энергоносители и повременная телефонная оплата с января 2001-ого. Министр труда Починок заявляет, что осенью начнется тотальное сокращение социальных льгот, и любая помощь будет исключительно "адресной". Представить себе, что это значит на самом деле, не так уж трудно, достаточно посмотреть любой американский фильм, рассказывающий о временах великой депрессии.
По данным ФАПСИ 12% россиян готовы этой осенью принять участие в акциях протеста, в среднем по стране, к вооруженным акциям протеста готовы более 5%, среди военных таких, готовых взять оружие, 11% . Полтора процента россиян готовы к протестным голодовкам, тем более что и так сегодня ведут полуголодное существование, 3% готовы пойти на перекрытие железнодорожных и автомобильных трасс, более 2% высказались за несанкционированный захват предприятий, этот показатель намного выше, чем в прошлом году, видимо практика рабочих волнений сработала как позитивный пример. Если год назад на коллективные письма в инстанции и обращения в суды рассчитывали 11%, то сегодня менее одного. Весьма показательный кризис доверия к системным методам выражения несогласия. Цифры эти говорят только об одном - лимит на революцию в России отнюдь не исчерпан, да и было бы не понятно, как это он исчерпан в постоянно воюющем и стремительно беднеющем государстве.
А вот данные другого опроса, проведенного только что по заказу "Независимой газеты": треть населения страны считает необходимым радикальный передел итогов приватизации, почти половина населения согласна на частичный пересмотр в судебном порядке, и только 10% граждан довольны дележом национального достояния.
Если кому-то такие цифры покажутся скромными, советую взять в руки калькулятор и пересчитать проценты на миллионы человек. Вопрос не в том, что осенью будет бунтовать некому, а в том, кто станет организатором и лидером растущей радикальной энергии.
Дефицит стратегии
Что делать сегодня людям социалистического выбора? Не решив этого, невозможно сменить парадигму мышления, перестать быть жертвой ситуации, выяснить долговременную стратегию, которая определяет актуальную тактику.
В начале июля интересные заявления для прессы сделал Игорь Губкин, в прошлом редактор газеты "Молодой Коммунист", человек, отсидевший год в тюрьме по подозрению в причастности к "левому подполью", а точнее, к минированию церетелиевского Петра на Набережной. Сейчас Игорь борется за права молодых российских левых, находящихся за решеткой по похожим обвинениям и редактирует новое издание "Совет Рабочих Депутатов". Он считает, что революционное движение в России неизбежно встает перед необходимостью создания на территории страны не подконтрольных федеральной власти социалистических регионов, самопровозглашенных советских республик, поддерживающих между собой связь партизанских районов и баз по примеру Латинской Америки, где таких "красных территорий" немало и в Мексике, и в Колумбии, и в Эквадоре. Да и революция на Кубе, если вспомнить, начиналась именно с этого. Для организации чего-то подобного в полицейских условиях наступающего "путинизма" нужны немалые, как человеческие, так и материальные, ресурсы. Подготовка восстания в отдельно взятом областном центре, по прикидкам Губкина обойдется в пару сотен миллионов долларов. Игорь предполагает, что такие деньги могут быть получены новыми красными, если им удастся установить в России нелегальный налог на богатых, опять же по латиноамериканскому сценарию. Этот красный рэкет плюс группы захваченных идеей молодых людей могут начать цепную реакцию выступлений по всей стране. Пробовать же нужно именно в тех районах, где больше всего забастовок и избирателей, голосующих за красных.
Конечно, в таких планах много авантюры и не хватает реализма. Точка кипения нашим обществом еще не достигнута и классовая поляризация населения еще не закончена. Неслыханное богатство должно противостоять чудовищной нищите более чем в одном поколении, чтобы заложить серьезные причины для восстания. Всем обладающий класс должен открыто противопоставить себя ничем не обладающему. Буржуа, который только владеет, только имеет и утратил всё человеческое, противостоит пролетарию, который ничего не имеет и есть только человек. В такой ситуации бесчеловечность капиталистического строя должна из самой себя продуцировать свое собственное радикальное отрицание - вооруженную борьбу за социализм.
Но есть в планах Губкина, помимо очевидного ковбойства и желания постращать журналистов, и полезное зерно - они напоминают пусть утопическую, но долговременную стратегию, из которой может быть извлечена ежедневная тактика. Человек, придерживающийся такого плана, является кем угодно: мечтателем, романтиком, футурологом, но только не жертвой обстоятельств, потому что сама мотивация подготовки к "партизанской войне" выводит поверившего в неё из под гипноза системы.
Отсутствие левой стратегии или ее крайняя гротескность и условность связаны с тем, что наша интеллектуальная элита чурается "экстремистов", побаивается рабочих, при слове "пролетариат" вздрагивает и вообще подчеркивает свое равнодушие к актуальной политике. Мы живем не в Европе, где редкий интеллектуал не называет себя социалистом, там как раз ситуация обратная: наличие целого веера концептуальных планов трансформации капитализма во что-то более достойное человека при отсутствии достаточной социальной базы, равнодушии вообщем довольного жизнью среднего класса и контроле системных СМИ над мыслящим меньшинством, который называется "политкорректность".
Показательный пример: лауреат Нобелевской премии в области экономики Джеймс Тобин в открытом письме, разосланном во все крупнейшие газеты мира, предложил обложить новым налогом все спекулятивные операции на валютных рынках. Даже при ставке в пять сотых процента налог Тобина приносил бы сто миллиардов долларов ежегодно. Эту сумму предлагается собирать прежде всего в промышленно развитых странах, где находится большинство финансовых бирж, она могла бы спасти миллионы людей от голодной смерти, эпидемий, полной нищеты и невыносимого рабского труда. Особый акцент Тобин делал на бескорыстной помощи странам, "терпящим бедствие" т.е. вымирающим, к которым в последнее время эксперты относят и Россию. Как и следовало ожидать, подобное, довольно безобидное прекраснодушие нобелевского лауреата было встречено большинством европейских газет и экспертов настороженно. Кто-то сделал вид, что никакого текста к ним не поступало, кто-то намекал, что среди гениев немало чудаков и клоунов, а наиболее бдительные стали упрекать Джеймса Тобина в том, что его благородное с виду предложение вернуть хотя бы часть денег ограбленному населению планеты, изъяв довольно скромный процент у финансовых спекулянтов, напоминает - что бы вы думали? никогда не догадаетесь! -- революционный налог, который берут члены экстремистских групп с бизнесменов, проживающих на баскской или ирландской земле. Так, весьма неожиданно для себя, респектабельный ученый с мировым именем попал в одну компанию с общеизвестными "врагами общества" и профессиональными террористами. Только за то, что публично предложил сделать мир хотя бы на пять сотых процента справедливее. Поддержали проект Тобина лишь коммунисты, пролетаристы и анархисты большинства европейских стран, они понимают, что от подобных предложений один шаг до более интересных планов. Став подозрительным и неблагонадежным для истеблишмента, Тобин получил шанс оказаться культовой фигурой для всех сторонников альтернативного капитализму социального проекта.
Попробуйте представить себе кого-нибудь из российских научных "светил" в таком положении? Правильно, полная фантастика. Наши ученые либо продают технологии за границу, либо, даже если решают протестовать, то бессмысленно топчатся у здания Думы с каким-нибудь не остроумным лозунгом на шее. Между тем, реальная солидарность интеллектуала с бастующим рабочим и радикальным левым, совместная деятельность в одних "отрядах сопротивления" помогла бы избежать сотен ошибок, увеличила бы стратегическую мощность движения в десятки раз.
В последние годы, показывая антиглобалистские беспорядки - пылающий Лондон, разгромленный центр Сиэтла или Вашингтона -- СМИ обычно комментируют эти события как массовое молодежное хулиганство, удивляет только число "хулиганов", обычно измеряемое десятками тысяч. Между тем, нам никогда не сообщают о том, что во главе молодежных антиглобалистских движений, выводящих толпы людей на улицы, стоят именно молодые ученые - социологи, биологи, химики и программисты социалистических симпатий, что у них есть своя стратегическая программа "проект международной революции" и что помимо массовых драк они проводят еще и регулярные общеевропейские съезды, согласовывают свою работу с наиболее радикальными профсоюзами, студенческими движениями и экологами. Их не устраивает, что ликвидные ресурсы транс-национальных корпораций (ТНК) в 5,5 раза превышают суммарные золотовалютные резервы. Это значит, что в руках ТНК находится самое большое состояние нашей планеты. Активы отдельных "Ай Би Эм" или "Шелл" превышают бюджеты Швеции или Греции, не говоря уже о России. Рынок, контролируемый ТНК, выходит из-под контроля парламентов и правительств, тогда как сами государства становятся либо проводниками их воли, либо третируемыми изгоями. Это высшая транснациональная форма отчуждения, мирового тоталитаризма денег и финансовых спекулянтов и именно ей бросают вызов новые протестные движения и независимые интеллектуалы за границей.
На 26-ое сентября (сессия МВФ в Праге) и вообще на эту осень намечены беспрецедентные акции несогласия по всему миру, их готовят тысячи локальных групп, объединенные одной глобальной стратегией. Какой будет осень в России, на жестко эксплуатируемой периферии мирового капитализма, зависит только от нас с вами.
Алексей Цветков
