| WWW.ANARH.RU |
|
| WWW.ANARH.RU |
|
|
М а т р и ц а "Не беспокойся о разбитой вазе" - говорит Нео пифия за секунду до того, как он разбивает вазу. "Вы знали, что я разобью ее?" спрашивает Нео. "Думаю, тебе сейчас интереснее другое: разбил ли бы ты ее, если б я не сказала?". Этот разговор для фильма важнее, чем все другое, а красивые кадры с сыплющимися гильзами и тому подобное пускай останутся для клипа Мэрилин Мэнсона.
Фильм основан на пророчествах, которые сбываются, только если в них верят. Вера является единственным гарантом и единственным шансом, что желаемое будет достигнуто; вера и сила сознания. События происходят только если кто-то достаточно верит, чтобы вызвать их в жизнь, и показано, что эта вера не имеет границ: в то время, как силы зла действуют по плану и постепенно, силы добра (партизанского отряда, возглавляемого Морфеусом) продвигаются вперед скачками, которые соответствуют озарениям веры того или иного персонажа. Сила веры настолько неограниченна, что она может творить невообразимое, нарушать законы - совсем переходя на христианский язык, творить чудеса - в то время, как силы зла действуют только по этим законам. Озарения веры совпадают с крайними катастрофами, преследующими партизанский отряд, и так эти катастрофы бросают вызов вере героев; в богословской литературе было бы написано "испытывают" ее. Момент, знакомый по множеству плохих и хороших фильмов, часто особенно раздражающий, - что герой одерживает победу только в последний момент и только вследствие неожиданного, незапрограммированного развития событий, то есть "случайности". Это соответствует понятию "чуда", как у Пастернака: Киберпанку всегда особенно требовались такие случайности, и крайне неожиданное понятие "чуда", сверхъестественной причины, всегда маскировалось с помощью псевдонаучных объяснений, типа "программа заражена неизвестным вирусом". "Матрица" отказалась от этой условности, и финальное "чудо" в ней преподносится именно как пророчество, которое осуществилось только потому, что в него верили. Сама же схема гораздо убедительнее, и чудо получает в ней гораздо больше оправдания, чем "случайность": наша реальность, изображаемый план, существует по определенным законам, и никто не мыслил, что их можно нарушить, но нарушивший их получает над ними власть и узнает другую реальность. Нарушивший их, "проснувшийся" (впрочем, не по своей воле - поскольку свободной воли у непроснувшихся нет) узнает, что эти правила есть правила компьютерной программы, и вся жизнь в конце ХХ века есть лишь компьютерная программа. Как и у всякой, у нее есть дыры и прорехи, через которые можно прорваться, только с помощью веры. За ее пределами с ней можно делать что угодно, изучать элементарным образом, раскладывать и расшифровывать по правилам структуралистского анализа или моделировать ее отдельные фрагменты (учебные программы, составляемые Дозером). Но речь, в первую очередь, идет о реальности ХХ века, хоть большинство фильма мы и наблюдаем ее извне. Ее обитатели кажутся нам странными, хотя, по смыслу фильма, таким образом мы наблюдаем себя самих. То, что преподносится как истинная реальность - конец ХХII века, в котром составлена программа, чтобы скрыть от людей их чудовищное мащинное рабство во время машинной цивилизации - дано как исключительно стилизованная картина в духе второсортных антиутопий или дешевой научной фантастики, состоящая из разрушенных зданий, радиоактивного неба и жестоких железных механизмов, которая запросто может быть исполнена в примитивном Photoshop'е, даже без трехмерной графики. Следует остановиться на том, как взаимодействуют Матрица и этот "реальный" мир. Матрица - бытие запрограммированного сознания. Партизаны, путешествующие по Матрице, это единственные обладатели свободного сознания, но в своей телесной реальности они обитают далеко от тел запрограммированных, на пиратском корабле, в то время. Они обладатели свободного неуправляемого тела, и некоторые из них даже рождены свободными, то есть не имеют на нем датчиков и сложной аппаратуры, особенно устрашающего, напоминающего о лоботомии, датчика-дисковода на затылке. Тело, живущее в ХХII веке, и сознание, находящееся в Матрице, не могут жить отдельно друг от друга, и "отключение" тела означает смерть сознания. Но в том-то и дело, что сознание репрезентируется в виде тела, не осложненного никакой аппаратурой, в плане показываемого оно реальнее всего остального, более правдоподобно. "Правдоподобие, -- пишет Алексей Цветков, - эксплуатация правды, мох на дне оставленного карьера правдиво изображает ржавчину, конституция изображает солидарность, бюрократия изображает авторитет, уголовный кодекс изображает справедливость и так далее, насколько они справляются со своей имитационной задачей, решать вам и вашему вкусу ". Тем наглядней оказывается политически эффективный мессадж, согласно которому в качестве нашей актуальной реальности следует воспринимать именно Матрицу, проецировать сюжет фильма на сюжет его просмотра и понимать, что мы смотрим фильм глазами непроснувшихся, которые могут только догадываться о сверхъественных силах и вершителях судеб за его пределами. Как можно проснуться? Киберпанк всегда отвечал на этот вопрос: с помощью сети и наркотиков, и обычно эти два пути шли параллельно друг с другом. Они также вызывали враждебность у полицейских и спецслужб (хотя бы финальное преследование героев в "Нирване"). Нео переживает пробуждение с помощью розовой таблетки, которую ему дал Морфеус. Кроме этого, в начале фильма есть реплика про мескалин, а агенты пытают Морфеуса с помощью какой-то инъекции (можно вспомнить про первитин, изобретенный в 1930-е годы для допросов в НКВД). Кто-то радостно объявит все путешествие Нео нарко- трипом, вызванным красной таблеткой. Многие цинично называют любое наркотическое откровение просто трипом, не имеющим отношения к обычной реальности. Мы допускаем любые разговоры о наркотиках приемлемыми только при условии, что они имеют к ней прямое и подчиненное отношение, то есть помогают узнавать и действовать, учат понимать в ней нечто острее и лучше. С этим связано очень ясное понимание, сопровождающее любой трип, - понимание о том, что в обычной жизни ты был слеп и не знал этого. Отрицать эти откровения значило бы делать шаг в сторону шизофренической раздвоенности человека в обычной жизни и человека под наркотиками. Также и Нео проходит свой путь, представленный в фильме наподобие кислотного бэд-трипа, чтобы очищенным выйти к знанию. Это будет знание о том, что его трип являлся процессом отключения программирующих матричных датчиков, то есть путем к обретению собственного тела. Вернемся же к беседе пифии с Нео. Пифия показана без всяких мистических ухищрений, напротив, в крайней обыденности ее образа (готовит на кухне пирожки) есть контраст с футуристической реальностью героев, и здесь именно он действует наподобие мистических атрибутов и таинственности соответствующих церемоний. При первом взгляде она говорит ему: "Да ты любопытный. Неудивительно, что ты ей нравишься" - "Кому?" - "Ты сам знаешь"; "Тебе известно" -- Она отказывается от попыток внушения, она может лишь приоткрыть то, что и так существует - человеческую веру и знание - вместо того, чтобы открывать предначертанный промысел. Как психоаналитики должны открывать неосознанное, невысказанное, так и она может только открывать только веру в человеке, которую он еще не может признать. Действует только, что ты знаешь, то есть во что веришь; здесь нельзя отделить одно от другого. Нет разницы между верой и знанием. Это также к тому, что работает любая теория, если в нее веришь. Знание ничего не дает. Узнав все о Матрице, Нео продолжает оставаться чужим и зависимым человеком, его движения не прибавляют в уверенности, и он с одинаковым доверием готов слушать и Морфеуса, и предателя Сайфера. Вера есть знание и знание есть вера. Человек, овладевший ими, становится всесилен, он становится другим человеком, чем раньше, и прежнего больше нет: Он был рабом Матрицы, а стал единственным. Нет никакой надежды на внутренние ресурсы рациональности и воли в человеке. Помощь будет дана ему сверху, хотя и помощь дается только при наличии определенного стремления ее получить. Как же он стал таким, каким был в Матрице Томас Андерсон - отчаянным сетевым террористом, пиратом, контрабандистом софтвера (начальный эпизод, в котором он отдает секретную дискету товарищу), неужели этот хакер, "причастный практически ко всем крупнейшим компьютерным престулениям", обладает такой неловкостью и скованностью движений, так похож на робкого мальчика - при его первых и последующих встречах с партизанами? Он еще не верит. У него есть гордость одинокого индивидуума и юношеская обидчивость, когда он пытается выйти из машины партизанов под дождь, обидевшись на резкую реплику Свитч, - то есть человеческие, матричные, запрограммированные реакции. Это описание человека не с позиций психологии и гуманизма, коль скоро вся психология обитателей Матрицы рассматривается лишь как запрограммированные рефлексы. Единственное, что ему требуется - не отвергать предложенную помощь и подчиняться приказаниям тех, кто лучше знает. Все поверяется только его уверенностью в тех или иных вещах. Если он не верит, что он избранный (Пифия: "Ну и как? Веришь, что ты избранный?" - "Если честно, не знаю"), то надо заставить его действовать независимо от веры. В отличие от того, как видит ситуацию Нео, пифия вовсе не говорит ему, что он не есть избранный. Она дает ему псевдопророчество, в которое ему пока легче поверить, чем в собственную избранность, и по этой вере он сможет сделать то, что нужно, - спасти Морфеуса, а вера в избранность и ее знание придут сами.
"Что значит быть избранным? Все равно что влюбиться. Кто знает, что ты влюблен?
Сюжет этого пророчества разъясняет отношение фильма к теории детерминизма. Снова наркотические эффекты возникают необычайно точным и непрямым образом, так, что сам способ смотрения фильма может стать другим - как если бы он, а не наркотики, вовлекал нас в соответствующие переживания. Я о том, что наркотики делают чудеса реальными, невозможно решить, нечто произошедшее появилось только внутри твоего необычно работающего сознания или в объективном мире, который не принимал наркотиков. Думаешь, как же это возможно? Мало того, что я вижу магию, измененное пространство, измененное время, но и другие вокруг живут среди этих изменившихся законов? Как еще объяснить совпадения, случайности, реальные чудеса вокруг? Надо верить им. Если это наблюдает человек, неспособный поверить в них, то начинаются пресловутые наркотические "измены", паранойя. Слабый человек просто не выдерживает той высоты, которой от него требуют наркотики. Ведь наркотики - это расширенное сознание, а не "глюки"; это сознание, работающее на 15%, вместо обычных 5-10%. В ситуации совместного приема наркотиков есть возможность коллективной веры; или, точнее, единого поля, в котором есть вера и сознание участвующих людей, так, что ни одна из них не теряет своей личностности и специфичности, и внутри этого поля, ощущаемого всеми, предоставляется ведущая роль то одному, то другому участнику, или он сам ее берет на некоторое время и без всякого принуждения потом оставляет. У кого сильнее вера, тот большего достигает, и он может помочь своей верой и силой своей энергии всем остальным, то есть - всему коллективному сознанию. Особенно существенно, что все описываемые мной откровения не представляются чем-то исключительно наркотическим, люди переживали нечто подобное и без них, но тем важнее понимать это и понимать, что наркотическая энергия, освобождающая подобные сильные ощущения, имеет прямое отношение к нашей жизни и что с ее помощью можно осуществлять реальные дела в этой жизни. Фильм, сжато представляющий более протяженный кусок реальности (действие "Матрицы" происходит несколько дней), так же, как наркотики, уплотняет реальность. Вера героев различается по силе, и если вера Нео еще не настолько сильна, чтобы спасти ситуацию, то Морфеус пока будет верить за него. В этом и задача прежнего вождя и наставника. Также это задача предтечи. Он "простой человек", не избранный, он не может победить агента, его воля имеет границы, и агенты ее могут сломать, его возможности вообще ограниченны, все, кроме веры, которая не имеет измерения. Об этой вере говорят все с самого начала и признают, что не могут верить настолько же самозабвенно: "Морфеус так верит в тебя, и ни я, ни даже ты сам не сможем его в этом разубедить" (пифия). Тринити относится к его вере сдержанно и ожидающе, а предатель Сайфер - с ненавистью, ведь он отличается от всех именно тем, что не может ни во что поверить, а без веры не имеет смысла его знание. Само преображение Нео и превращение его в избранного происходят только по причине веры Морфеуса, без нее он не стал избранным. Только Морфеус своей верой, вне всякой предначертанности и детерминизма, делает Нео избранным из обыкновенного человека; так Иоанн Предтеча мог бы своей верой превратить обыкновенного человека в Христа, неожиданно, в возрасте тридцати трех лет. Что же до Нео, то его судьба совершенно лишена "свободного выбора". В ней нет выбора, есть только одно-единственное озарение веры. В начале фильма ее можно было пытаться прогнозировать с помощью психологических изощрений: все поведение Нео и все его утрированно робкие жесты представлены именно как свойства человека. Он робок и слаб в силу своей человечности, что значит - "матричности". Другие обитатели Матрицы, непроснувшиеся, также подвержены простым чувствам и слабостям. Именно Матрица освобождает смертные грехи и смертные чувства: тщеславие (Сайфер, каким он хочет стать), злобу (полицейские, ругающие агентов - напоминает, что в России милиционеры ненавидят ФСБ), даже чувство собственности (прохожий, у которого Нео вырывает мобильный телефон). За пределами Матрицы, у демиургов - партизан и агентов - все меньше таких чувств, по мере приближения к избранному они теряют эти чувства и становятся чистыми функциями сюжета. Ими управляют силы, недоступные обитателям Матрицы: вера и сила сознания, или, лучше сказать, они управляют этими силами. Их расчеловечивание происходит постепенно: Морфеус с Тринити все же человечней и "противоречивей", чем Нео, после своей перемены. Судьба Нео разделена во времени на две части: человеческая судьба и судьба избранного. Нет никакого развития и становления героя, есть скачок, или чудо. Именно это чудо имеет значение, именно оно (внезапное, неожиданное, немотивированное решение отправляться на спасение Морфеуса) не имеет никаких объяснений, и оно осуществляется без всяких фантастических атрибутов. За ним уже следуют чудеса, обладающие всеми необходимыми свойствами: изменение материи и времени, воскресение из мертвых, приобретение власти над материей, и т.д. Так что есть только одна необходимость: верить, а это нечеловеческое свойство. Если верить, то человек останется позади, или ты сам, в старой модели. Олег Киреев |