Анарх.Ру :: Рок-н-ролл жив, а он

Всякий уважающий себя человек контркультуры знает, что "Аквариум" родился во вторую неделю июля 1972 года и родителями его были "Боб" Гребенщиков и "Джордж" Гуницкий. Официально скончался "Аквариум" год назад , дав прощальные концерты в Питере, в "Юбилейном". На самом же деле группа погибла еще раньше, частично покончив жизнь самоубийством, частично пав жертвой убийцы. Собственно, то, что сделал Боб, в психиатрии называется РАСШИРЕННЫМ САМОУБИЙСТВОМ. Это, по определению, такое самоубийство, в которое самоубийца вовлекает своих близких: сначала убивает, скажем, свою семью, а затем - себя. Расширенное самоубийство совершил, например, Гитлер. И Геббельс. И Гребенщиков.

"Аквариум" был ОБРАЗЦОВОЙ контркультурной группой - подобно образцовым операм Цзян Цин и Ким Ир Сена. Только то, что наш рок происходил из многих источников и существовал в подполье, спасло его от поголовного равнения на Гребенщикова. Все обязательные внешние атрибуты контркультуры демонстрировал преданной публике Гребень: хайр, фенечки, пацифизм, увлечение Востоком, философией и мистикой (допустим любой коктейль из этих трех составляющих), знание английского, любовь к Дилану, Толкину и англо-саксонскому року. За что не схватись - Боб это знает, у Боба это есть. Свой в доску!

Природа дала ему талант, развитую художественную интуицию, тягу к эксперименту (сколько стилей поменял!) и организаторские способности А также - last not least - дар успешно адаптировать для отечественной аудитории достижения западной контркультуры: образную перенасыщенность Боба Дилана, игру слов английской традиции "поэзии абсурда" ("кругом цветет сплошной цурюк"), барокко-рок и даже реггей, совершенно противный, казалось бы, духу русского рока. К тому же у Боба хватило ума делать свои тексты неясными. Неважно, если он сам не понимал, о чем поет, зато у поклонников находилось занятие - расшифровывать "тайный сокровенный смысл" его опусов!

"Героическим периодом" Боба и "Аквариума" были, разумеется, 70-е и начало 80-х годов - где-то по 1983 год, до "Радио Африка". Тогдашние магнитоальбомы - от "Синего альбома" до "Табу" включительно - были действительно новым словом для нашего рока и нашей контркультуры вообще. Тогдашние концерты (Тарту-79, Тбилиси-80) и создали Гребню славу на всю страну. Самый великолепный "Аквариум" того времени - это "Аквариум" домашних концертов, "флэт-сейшнов". Я был на "флэт-сейшнах" старого "Аквариума" дважды, и, хотя публика на них была несколько различной (на один меня "вписывал" Сережа Ляшенко из "Рубиновой атаки", а на другой, насколько помню, известный московский хипп Саша Художник), Боб с командой играли честно, без лажи, с душой, и выкладывались до конца. С воздействием "флэт-сейшна" нельзя было сравнить ни магнитозапись, ни обычное концертное выступление.

Боб с "Аквариумом" стали составной частью культуры хиппи (и шире - нашей контркультуры вообще). Знание песен стало обязательным. Боб превратился в символ контркультуры (и ему это очень нравилось). "Аквариум" вошел в хипповый "джентльменский набор". Как "своему", Бобу многое прощали и на многое смотрели сквозь пальцы. А зря. Разбаловали малого.

Когда Боб допускал "поэтические вольности", бывшие на самом деле обычной безграмотностью (с падежами у него особенно плохо), все лишь переглядывались и говорили друг другу: "Это уже не совсем по-русски". Когда его мелодии или тексты до неприличия напоминали западные образцы, все опять-таки отмечали это между собой, с усмешкой, вместо того чтобы сказать Гребню в лицо, что плагиат - вещь недопустимая. А Боб вне критики распускался. Музыку к "Радио Африка" сочинил уже не столько Гребенщиков, сколько Брайан Ино. Уже тогда надо было рок-тусовке учинить Бобу скандал. Никто этого не сделал. Знаменитый "Сергей Ильич, повелитель снов" был просто содран один к одному с "Cat Black" "T.Rex", что многие тут же и заметили (слава богу, "T.Rex" не самая неизвестная группа). И снова - общее молчание. Ну как же - мы все "свои", мы "противостоим" официальной культуре, "совку" проклятому! "Круговая порука мажет, как копоть". А с каким терпением и "пониманием" контркультурная тусовка переносила гребенщиковский выпендреж - в том числе самый глупый и нелепый! Это же только Бобу могло прийти в голову создать и рекламировать некую "философию", почерпнутую из "Властелина Колец" Толкина - фэнтези очень талантливой, но, скажем прямо, не гениальной и уж во всякой случае не несущей в себе какой-то особой уникальной философии! Это же только Бобу могло прийти в голову объявить себя растаманом , а окружающие, как дураки, молча и покорно этому внимали. Критика Боба не шла дальше частных разговоров, в то время как он уже перестал быть частным лицом - он стал СИМВОЛОМ.

А тяга Боба к самолюбованию, а его шизоидная мания величия? Еще когда все кругом звали его "Боб" и "Гребень", он уже именовал себя "Б.Г." (прозрачная аналогия со словом "Бог" - так, как это написал бы правоверный иудей: "Б.г"). И что удивительно - Боб таки приучил всех окружающих именовать его "Б.Г."!

В декабре 1983 года Боб просто ПРЕДАЛ своих братьев по контркультуре. Узнав заранее об облаве в ДК им. Русакова, он не приехал туда на концерт (чего требовали контркультурные представления о чести) и даже не предупредил остальных (чего требовала уже элементарная порядочность). Я не знаю живого контркультурщика, который не сказал бы по этому поводу "пару ласковых" в адрес Боба. Но этим и кончилось. А надо было просто перестать подавать ему руку.

Агония "Аквариума" началась именно тогда - в 1983-1984 годах. С 1983 года творчество "Аквариума" - самоповторение. В 1984-м группа фактически развалилась. Лишь героическими усилиями Саши Куссуля удалось собрать ее вновь. Саша оказался по-своему счастлив: утонув в августе 1986 года, он не увидел дальнейшей трагедии - того, что сделал Боб с "Аквариумом".

Метаморфоза Боба - метаморфоза давняя. Одна общая с Бобом знакомая рассказывала, помню, как поехала она в Питер - и наткнулась там на улице на Гребенщикова. Увидев ее, Боб сделал вид, что незнаком и поспешил перейти на другую сторону улицы. Правильно: он - "сам Б.Г.", а она кто такая?

Боб не выдержал, как и многие до него, испытания славой и деньгами. "Гластность и перестройка" поймали его в силки, умертвив душу - как и у многих других. Но подготовила его к этому наша контркультурная тусовка - всепрощенчеством и вознесением в "идолы". Природную склонность Боба к самолюбованию и манию величия можно было ведь не поощрять, а, напротив - гасить.

С началом "перестройки" Боб стал купаться в лучах славы и превратился вдруг в героя mass media. Нравственное падение его было удивительно скорым и пугающе откровенным. Ну стоило ли только для того, чтобы тебя показали по TV, стричь хайр, одеваться, как комсомольские работники и - главное - уродовать тексты собственных песен в угоду партийному теленачальству?

Куда девались все опоры контркультуры - Бунт, Любовь, Нестяжательство, Духовность, которые Боб воспевал? Ах-ах-ах, еще один упавший вниз!

"Б.Г." захотелось в Америку. В Калифорнию (там теплей). Пообщаться с тамошними музыкантами. Пожить "красивой жизнью". А "Аквариум"? Да ну его, он и без "Аквариума" диск запишет. И записал. "Радио Сайленс" называется. Убожество страшное. Так у Боба еще хватило совести доказывать, что западные музыканты виноваты: в то не врубились, это не так делают. Ну, конечно...

А выступление Боба в Уэмбли, о котором все мои друзья и знакомые высказались коротко и ясно (большинство высказываний привести здесь не могу, ибо цензурными из них оказались только два: "Позорище!" и "Козел!")? А участие в идиотском фильме вконец деградировавшего Сергея Соловьева "Черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви"? Ну хорошо, захотелось Бобу стать "кинозвездой" - бог с ним, пусть, но зачем же весь "Аквариум"-то выставлять дураками?

Боб не только предал идеалы целого поколения и надежды целого слоя людей, видевших в нем пример для подражания. Собственных друзей, свой "Аквариум" он принес в жертву сребролюбию, своим желаниям и капризам. СЕБЕ он делал рекламу на Западе, гастролировал с чужими музыкантами, кирял с дельцами шоу-бизнеса и плескался в бассейнах с подогретой водой, сладко ел и пил за чужой счет. А группу бросил здесь - без лидера, без планов, без музыки и текстов. Он сжег их жизнь, как порох газет. Остался только грязный асфальт.

Когда видишь самодовольное, раскормленное лицо Гребня, видишь, как он, затянутый с ног до головы в кожу, с остервенением разламывает на сцене барабан, понимаешь, что этот человек уже мертв, это уже - ходячий мертвец...

А недавно я был в гостях - как раз у той общей нашей с Бобом знакомой, от которой он сбежал на другую сторону улицы. Передавали сводку новостей. Мы, натурально, слушали. И вдруг слышим: у Бориса Гребенщикова, находящегося на гастролях не то в Саратове, не то в Самаре, украли "его знаменитую кожаную куртку". "Так ему и надо!" - хором, не сговариваясь, воскликнули мы. И, подивившись своей реакции, обзвонили нескольких знакомых, чья принадлежность к контркультуре и любовь к "Аквариуму" не вызывали сомнений. Вышел такой маленький социологический опросик. Все знакомые в ответ на наше сообщение произносили одну и ту же сакраментальную фразу: "Так ему и надо!" Все, кроме одного. Этот последний был особенно большим поклонником Боба, очень любил размышлять над тем, что значат строки вроде "Десять стрел на десяти ветрах", "Помни, что, кроме семи, никто не вышел из дома", "Служенье муз не терпит колеса" и т. п. И даже ездил к Бобу в Питер - припасть к святым мощам - и привез из паломничества чудотворный лик (фото Боба) с дарственной надписью: "Б. Л. от Б. Г." Этот Б. Л. отреагировал так: "И все? Руки-ноги ему не переломали? - Нет. - Жалко. - Боря, - спросили мы, - за что же ты его так? - За то, что продался", - отрезал Б. Л.

На заре "гласности и перестройки" в одном интервью в ответ на вопрос, почему "Машина времени" во главе с Макаревичем утратила популярность и даже воспринимается былыми поклонниками как группа ренегатов, Боб высказался в том духе, что так, мол, и должно быть - ибо Макар "принял участие в самопродаже". Чья бы корова мычала...

Гребенщиков думает, наверное, что никто про это его интервью уже не помнит. Как бы не так. Долгая память, Боб, хуже, чем сифилис. Особенно в узком кругу.